Их стихи проходят через сердце эпохи.
(Ю. Прокушев)
Цели:
- Расширить представление детей о родном крае, учить любить его как свою родину.
- Познакомить с творчеством кузбасских поэтов.
- Работать над выразительным, эмоциональным чтением поэтических произведений.
- Воспитывать любовь к природе родного края, поэтическому наследию поэтов-земляков.
Оборудование:
- Аудиозаписи песен на стихи В.Д. Федорова
- Выставка книг со стихами поэтов-кузбассовцев.
- Видеоряд с видами Кузбасса.
- Портреты поэтов
- Свечи для театрализации
ХОД УРОКА
На фоне спокойной музыки идет презентация «Кузбасс литературный» (Приложение).
Слово учителя: В каждом крае есть свои
«болевые точки» и свои, региональные, темы для
литературы. В Кузбассе это история заселения и
обживания земли.
Не знать историю своей малой родины – значит, не
видеть себя и свой род в большой истории. Знать
историю родного края для человека также
естественно, как собственную наследственность.
Велики преобразования земли, но литературе важен
внутренний мир преобразователя. история нигде не
идет «впустую»: народы накапливают
духовно-культурный опыт. Любовь к родной земле
мало значит без чувства ответственности за нее. В
памяти человечества всегда оставались нестолько
технические удобства, сколько духовный уровень
эпохи, а это отражается в зеркале литературы. И
вот сегодня я приглашаю вас в литературную
гостиную «Сердца веселые они миру несли…», чтобы
поговорить о творчестве поэтов земли Кузнецкой.
Звучит песня на стихи Василия Федорова «От Рафаэля к Рубенсу», музыка Виктора Егорова.
I стол
1-й чтец:
Промчится время – много, много лет,
Посмотрят люди, спросят мимоходом:
– Откуда он? –
И скажут им в ответ:
– Он Марьевский
И поступью и родом.
Эти стихи Василия Федорова когда-то удивляли
критиков: поэт гордится тем, что он из безвестной
деревни. А это был манифест целого направления в
поэзии: говорить о возвращении домой, к
истокам, к корням. В этой любви было покаяние
Блудного Сына: «Я бросил ветку / В речку-реченьку /
С моста, гремевшего над ней, чтоб ветку ту прибило
к вечеру / Под окна матери моей».
Лирика Василия Федорова учит точному и глубоко
элегичному восприятию природы. она полна чувства
невосполнимой потери. А лучшая из его поэм –
«Седьмое небо» – поэма о тяжбе земного и
небесного в душе современника, о земной любви и
нашей космической вине перед землей-матерью. Эта
поэма прихотлива по композиции, единство ее – в
лейтмотивных картинах малой родины.
2-й чтец: Село Марьевка Яйского
района гостеприимно и хлебосольно, даже в
наши, недоверчивые ни к кому времена. Хлеб-соль на
расшитых рушниках, милые, смущающиеся девчонки
из местного дома культуры в длинных народных
сарафанах, привольные поля, тихая речка –
встречала родина русского поэта Василия
Федорова, гостей из столицы и собратьев-поэтов
местных. Встреча уже двадцать второй раз – такой
вот юбилей у знаменитых сейчас на всю страну
Федоровских чтений. 1985 год – начало их, открытие
дома-музея, где жил Василий Дмитриевич,
присутствовала при открытии еще вдова его.
А дом на горке над речкой, деревянный, духом
особенный, пряный, травами напоенный, скромный
шмутьем-мебелью, но атмосферой лугов, лесов и
творчества невообразимо богатый. Родная
Марьевка для поэта – источник просветления.
Любить малую родину так же естественно для
нравственно полноценного человека, как любить
мать.
Когда ты в Марьевке живешь…
Когда ты
В Марьевке живешь,
Обхаживая грядки,
Мне кажется,
Что мир хорош
И в мире
Все в порядке.
Когда гора
Горит в заре,
А грудь рассветом дышит –
На той Назаркиной горе
Мы к правде
Чуть поближе.
Здесь тишина средь лопухов
И запаха капусты
Высоким криком петухов
Приправлена
Так вкусно.
Когда же
Солнце на закат,
Вздыхая аппетитно,
Пылит молочный комбинат –
Рогатый
И копытный.
И рад я,
Что тебя привез
К земле первично-личной:
Первичных дел,
Первичных слез
И радостей первичных.
3-й чтец: В снах, в фантазии человек то и
дело возвращается домой, к своим истокам, к
родникам детства, а в реальности живет в
большом, в сущности, чуждом городе. Он давно
мечтает вернуться и лучшую часть жизни провести
дома, но так и уходит из жизни с этой
неисполненной мечтой. Так и умер Василий Федоров,
не успев вернуться окончательно. Так же не успели
вернуться домой Василий Шукшин, а раньше него –
Николай Рубцов. Эти художники-современники,
пожалуй, ближе всего по мироощущению Василию
Федорову. По тематике, «деревенской», их относили
к одному направлению.
Сергей Есенин, о котором много и с благоговением
писал Василий Федоров, сказал для всех поколений
поэтов: «Знаешь, почему я поэт?.. У меня родина
есть. У меня Рязань. Я вышел оттуда, какой ни есть,
а приду туда же» Это была отповедь имажинистам,
беспочвенным «переворотчикам» всего
естественного, жизненно-органического. Надо
слышать полемические выпады и в высказывании
Василия Федорова: «У каждого поэта для его
любимой местности должен быть некий фокус
красоты, то есть место, откуда красота видится
наиболее ярко. Для меня это Назаркина гора около
Марьевки. С нее я часто смотрю и не могу
насмотреться на знакомые с детства картины
природы, они для меня как простой хлеб, не
сдобренный излишними пряностями. Сладости и
другие специи слишком быстро набивают оскомину.
Марьевка с ее людьми и природой мне никогда не
надоедает, она возвращает мне чувство
первичности». Заметим, однако, что это первичное
чувство земли у нашего земляка связано с
чувством космического размаха жизни.
4-й чтец:
Звездная память
Не пойму,
Моя грусть,
Моя боль безутешней.
Я какой-то иной:
Что такое со мной?
Хоть земной,
Но чужой
И почти что нездешний.Не пойму
Ваших жестов и слов,
Когда разум
Скорбит, потрясенный.
Я от звезд,
Я от гиблых миров
Чужедальней пыльцой
Занесенный...Не пойму,
Почему я такой,
Ножевой,
Безответно-вопросный,
Часто мучаюсь
Смертной тоской,
Весь измаянный
Памятью звездной.Будто кто-то толкает:
Бери же разбег
И верни себя
Звездной пучине.
Может, память
Бросает на берег
И дельфина
По той же причине?Не зову тебя,
Мрачный финал.
Боль и грусть
Мне давно надоели.
Может, это не грусть,
А сигнал
О невзгодах
В земной колыбели?
В космическом масштабе малая, такая беззащитная Земля вызывает у поэта чувство жалости, точнее, – сострадание. О Земле-планете говорит поэт как о рано постаревшей матери.
5-й чтец: Федоров Василий Дмитриевич
родился 23.02. 1918 г. в Кемерово, а детство и
отрочество провел в деревне Марьевке на Яе,
русский советский поэт. Член КПСС с 1945 года,
окончил литературный институт имени Максима
Горького в 1950 г. Печатается с 1944 г, автор
сборников стихов: «Лирическая» 1947 г., «Лесные
родники» 1955, «Третьи петухи» 1966, «Седьмое
небо» 1968; две последние удостоены
государственной премии РСФСР имени Максима
Горького, 1968, «Ленинский подарок» 1954, «Проданная
Венера» 1958 г. и другие, драмы в стихах «Золотая
жила, 1958», повести «Зрелость»1953 и «Добровольцы»
1955, книги «Наше время такое… О поэзии и поэтах»
1973г. наряду с пейзажной и любовной лирикой в
поэзии Федорова большое место занимают стихи,
посвященные православию советского человека,
его трудовых и ратных подвигов. Выступал со
статьями о поэзии. Награжден 2 орденами.
Смирение перед малым, родным рождает покаянную
исповедь. Основная стихия в поэмах Василия
Федорова – лирико-исповедальная. А обращение к
космической теме дает новый масштаб чувству
прощания с землей:
Земля моя,
Моя родная Русь,
Везде с тобой мое земное сердце.
Неужто я, когда домой вернусь,
Услышу плач и стоны погорельцев?
Земля моя,
Тревожно мне порой,
Как будто в тесном доме
Без привычки
Детей своих оставил за игрой
И не прибрал
И не припрятал спички.
В этих стихах нельзя не заметить трагических мотивов, поэт острее других видит, чувствует красоту земли, но и более других откликается на попрание ее, ведь «все несовершенство мира лежит на совести его».
6-й чтец: Время, переживаемое нашей
планетой, невероятно сложно. С одной стороны,
высокие достижения ума, с другой – падение в
скотство, распад личности, тупая жестокость войн,
убийств ни в чем не повинных людей, жаждущих
только того, чтобы остаться самими собой.
Чем же спасается человечество? Красотой, –
отвечает Василий Федоров, – вполне в духе
позднего Достоевского. Вполне христианским
кажется его чувство смирения перед земным, перед
жизнью. Испытание красотой – так можно
обозначить сюжет большей части стихов Василия
Федорова, всех его «книг любви».
Человек способен оценить чудо жизни по величине
своей души, надо уметь соединить начало и конец
жизни: «не удивляйся, что умрешь, дивись тому, что
ты живешь». Эстетическая позиция Федорова –
«соприродность». Она-то и видна в теме любви.
Отличительные особенности поэзии Василия
Фёдорова – цельность натуры, искренность чувств,
романтика постоянства, любовь, делающая жизнь
прекрасной, неприятие всего, что убивает и
калечит душу.
«В любом искусстве все начинается с человека и
кончается человеком. Человек меняется, и для меня
новатор тот, кто наиболее точно и полно изобразит
его душевный мир». Каждый герой Василия Фёдорова
прост и мудр, как сама жизнь:
По главной сути
Жизнь проста!
Ее уста, его уста…
А кровь солдат?
А боль солдатки?
А стронций в гуще облаков?
То все ошибки,
Все накладки.
И заблуждения веков.
А жизни суть, она проста.
Ее уста… Его уста…
7-й чтец: Слушая исповедь нежного и мужественного сердца, полного доброты к людям, вы начинаете чувствовать, как светлее у вас на душе, окружающий мир приобретает новые очертания и краски. «По тому, как людям любится, здоровье мира узнают», – справедливо утверждал Василий Дмитриевич. Он любил родную землю, любил жизнь. Он был велик в своей любви к России – трудовой, народной. Вместе с тем он всегда напоминал, что Земля – наш дом единый и все мы в ответе за нее.
Заключительное слово учителя: Василий
Дмитриевич Федоров по складу своего таланта, по
сути своей души просто не мог не прийти к
прозаическим произведениям, и отнюдь не потому,
что «года к суровой прозе клонят». Сколько
страниц, пронизанных солнечным светом своего
сердца, он подарил своему верному читателю. Послушайте
отрывок из его рассказа «Лошадиный эмбрион»,
вошедшего в сборник «Сны поэта»:
Мне снилось мое сердце. Оно лежало на низком
алтаре какого-то готического храма. Через
красочные старинные витражи на него падал
высокий отчужденный свет, в тихой сумеречности и
прохладе то сбивчиво-бурно, то приглушенно
звучала органная музыка.
Неожиданно я почувствовал и догадался, что звуки
органа – это голос моего измаянного сердца, как
бы подключенного к чуткому организму малых и
больших труб, которые хрипели и задыхались в
бессилии. Конечно же, никаких нот не было, вместо
нот была кардиограмма моего сердца, напоминавшая
какой-то фантастический разрез горного хребта с
высокими пиками гор и безмерными пропастями.
Музыка и сердце шли вместе, то взбираясь на
бредовую вершину горы, то безжизненно скатываясь
в темноту пропасти…
Проза Поэта. Это всегда открытие нового, яркий
свой собственный язык, неожиданная образность.
Но не долгий срок отвела жизнь Федорову-прозаику.
Уже через полгода после его смерти был открыт
музей поэта, через год – заложена традиция
Федоровских чтений.
Умер поэт, но жива его поэзия, его бессмертное
пророческое слово.
8-й чтец:
Ни в благодушии ленивом
Ни в благодушии ленивом,
Ни в блеске славы,
Ни в тени –
Поэт не может быть счастливым
В тревожные для мира дни.
Беря пророческую лиру,
Одно он помнит
Из всего,
Что все несовершенство мира
Лежит на совести его.
Звучит песня на стихи В.Д.Фёдорова «Ты вспоминаешь обо мне», музыка Виктора Егорова.
II стол
1-й чтец: Первой поэтической анталогией земли Кузнецкой является сборник «Дыхание земли родимой». (Кемерово, 1979 г.). В стихах сборника остро звучит тема отношений между человеком и природой. В чем преобладают два чувства: гордость успехами родного края и сожаление. Среди авторов сборника Василий Федоров выделил Виктора Баянова. Песенность и естественность интонации стиха, внимание к сельской традиции, к старому укладу делают его стихи как бы голосом самой Сибири-глубинки.
Где-то есть такие ж кедры с соснами,
Где-то есть такие ж зимы с веснами,
Горы есть со снеговыми шапками.
И поселки с трубами и шахтами.
Только нет нигде чего-то главного,
По цене одной лишь жизни равного.
С первого сборника «Росы» (1963 год) было видно, что Виктор Баянов вырос в атмосфере народной речи и поэзии. Деревня и земля остались почти единственной его темой, согревающий и питающий его источник поэт хорошо осознает, встреча с деревней вызывает у него самое глубокое чувство:
Мне тепло здесь от речи,
От бедовой, живой,
О реки, от заречья,
От травы луговой…
Песня тянется сильно,
От раздолья хмельна,
Молода, как Россия,
И стара, как она.
2-й чтец: Родился Виктор Михайлович
Баянов 10.07.1934 г. в деревне Дедюево Кемеровской
области в крестьянской семье. Окончил
железнодорожное училище (1951), Высшие
литературные курсы (1969). Был членом КПСС (1967–89).
Работал помощником машиниста паровоза (1951–53),
машинистом локомотива (1957–86). Редактор
альманах «Огни Кузбасса» (с 1997). Печатается как
поэт с 1956: газета «Советская армия». Автор стихов:
Росы. Кемерово, 1963; За рекой талиновой. Кемерово,
1965; Березовый сок. М., 1965; Томь-река.М., 1971; Не
красным летом. Кемерово, 1971; Гость. Кемерово, 1976;
Зазимок. Кемерово, 1983; Какой земле принадлежим.
Кемерово, «Ковчежек», 1994; Поле. Кемерово,
«Сибирский писатель», 1980. Член Союза Писателей
СССР (1966). Избирался депутатом районного и
горсоветов. Награжден орденами «Знак почета»
(1966), Дружбы народов (1981), медалью «Ветеран труда».
Заслуженный работник культуры РСФСР (1984). Премии
«Молодость Кузбасса», имени В.Федорова (1985). Член
союза писателей России. Живет в Кемерово.
Честные и чистые баяновские строки тревожны, как
сама жизнь. « Иногда кажется, что я не сочинял
свои стихи. Будто они скрытно жили рядом сами по
себе и однажды сразу открылись мне, чтоб через
мою душу какое-то время посветиться на земле
простыми, незатейливыми цветками любви и
памяти», – признался поэт…
Деревенская изба его детства, едва вмещавшая
русскую печь, неказистая и изношенная до предела,
стала для поэта осью мироздания, опорой
нравственных представлений. Березняк и речка,
черемушник и дикий хмель питали его душу. А когда
стал отец путевым обходчиком, возмечтал пацан
стать машинистом локомотива. И стал им. Всю
трудовую жизнь провел на паровозе, заслужил
ордена «Знак почета», и «Дружбы народов», не раз
был депутатом. Но никогда не забывал, как «пил
прохладный сок березы в старинных русских
туесах». Писал стихи о деревне и ее людях, а
выходило о России и ее характере. Окончил Высшие
литературные курсы Союза писателей СССР, одним
из самых молодых и стране был принят в Союз
писателей. Но с паровоза не ушел до самой
пенсионной поры.
За пределами российскими…
За пределами российскими
Все века живет молва,
Будто самая росистая
По утрам у нас трава.
Будто, смяв былинки хрусткие
На заре ногой босой,
Для красы девчата русские
Умываются росой.
Будто в пору сенокосную,
Коль любовь в груди крепка,
На отавы ходят росные
Женщины до сорока.
Да и сам не раз я видывал,
В росах женщин пожилых
И Любови их завидовал,
И наивной вере их.
Но ни разу не обмолвился –
Не вернуть, мол, вам красы:
Пусть подольше верят в молодость,
В свойства чудные росы.
3-й чтец:
Песенная и частушечная основа стиха Баянова вполне очевидна, и от того возникает впечатление стилизованности. автор иногда как бы состязается с частушкой, признавая недосягаемость ее, невозможность достигнуть такого же колорита, непринужденности. Например, так:
«Из колодца вода льется,
Вода волноватая».
У глубокого колодца
Стыну виновато я.
потому что песня – диво,
Да не мною сложена
И, как первым снегом нива, грустью припорошена.
Но, если уж говорить о народности Баянова, то она не столько во внешнем, формальном выражении, сколько в сохранении, даже сбережении, национального образа мира – представлении о доле, счастье и горе, чести и бесчестии. Похвальное слово Сибири, величальная песня ей – тоже из фольклорных запасников. Это отзвук недавно еще живого мифа – предания о Сибири как сказочной стране. Сказочный край – он рядом:
За речкою – подать рукой
Моя полянка-самобранка.
По темнолесью день-деньской
Идет сорочья перебранка.
Путь Виктора Баянова был не от книги к родному слову, как у многих, а как раз наоборот: из недр песенной памяти крестьянства к книжному слову.
Сибирь на песни не скупая,
И я в себе их не таю.
Я их втридорога скупаю,
Потом задаром продаю.
4-й чтец: В мир Баянова входишь, как в праздничное село. Хотя оно похоже на другие сибирские села, но все в нем отборное. Песенный ключ – вот что предлагает сам автор для понимания сотворенного им мира: «Встречайте вы меня по песням», «Слагаю песню – нет завидней доли». Настоящий поэт узнается прежде всего по живому чувству малой родины. И рассказ о родословии поэта – в тоне протяжной русской песни.
Бойся, Анна, слушай Анна
Бойся, Анна, слушай, Анна.
И ушам своим не верь:
Кто-то громко, кто-то странно,
Незнакомо стукнул в дверь.
Твой бродяга, твой отходник
С полной сумкой за спиной, –
Твой удачливый охотник
Возвращается домой.
Он твои забросит ситцы,
Он не то тебе добыл –
Для тебя в тайге лисицу
Черно-белую убил.
Только входит он сурово,
Точно кедр, высок и прям.
На щеке застыл свинцово
От медвежьей лапы шрам.
Знать, умаяла дорога
Через горы и лога.
Знать, заметил у порога
След чужого сапога.
Ох, заметил след не яркий,
Потому не ест, не пьет,
Драгоценные подарки
Из мешка не достает,
Не глядит на молодую
И, натуре вопреки,
Клонит голову седую
На большие кулаки.
5-й чтец: «Зазимок» – наиболее зрелый сборник стихов Виктора Баянова, итог его творческого пути. Величальная песня Сибири здесь соседствует с новыми мотивами: горечь утраты, сожаление о невозвратно потерянном. Явилась новая для песенного мира антитеза: гармоничный мир природы – и угроза всей жизни. Контраст идиллии и чудовищной угрозы дает новое качество стихам Баянова: человек с его счастьем дышать воздухом, жить со своими детьми на земле предков и – дыхание химического ада, сотни и сотни бомб замедленного действия. Поэтому в новой тональности звучит и тема природы. И о ней, как и о народной песне, остается одно воспоминание, и это понятно:
Ты б к роднику сейчас приник?
Он, вспомни, здесь, средь чернотала,
Но трактор траки вмял в родник –
И он заглох, его не стало.
Поэт не отделял себя от «русской утренней
земли». Всем казалось: даль тайги, гремящие
прозрачные реки, перекаты эха в перелесках,
земляничные холмы и дымы деревеньки,
пристроившейся к окраине леса – это навсегда,
это вечное. И главное – все это было освоено
русским сердцем, обжито душой, из чего только и
может родиться полноценная, устойчивая культура.
Поэзия Виктора Баянова могла сложиться лишь в
определенную эпоху истории Сибири – на взлете
старого уклада. Более того, она возникла из
ощущения ущерба, убыли этого
народно-национального мира. Вот почему в этот мир
так сладко погружаться.
Изба моя
Изба моя, приветь меня,
Побалуй давней лаской отчей.
Погрей у своего огня,
Чем бог послал, меня попотчуй.
И над землей, и над водой,
Сквозь все удачи и оплошки,
Мне самой близкою звездой
Сиял огонь в твоем окошке.
В большой судьбе твоей теперь
Все так предпразднично, субботно.
Я в эту низенькую дверь
Когда-то проходил свободно.
Я был, как ты, и мал, и прост,
Был светом полевым просвечен.
И прибывающий мой рост
Вон на венцах твоих отмечен.
На крыше – тот же дерн пока.
И с этой крыши многоцветной
Под легкий шелест ветерка
Свисает колокольчик летний.
И спорым дождиком омыт,
Трезвоном наполняя уши,
Он мне о юности гремит,
Гремит от года к году глуше.
Изба, и летом, и зимой
Твой отсвет надо мной витает.
Стою, и рост отметить мой
Венцов сосновых не хватает.
И не могу унять теперь
Далеких лет степного звона.
И не могу я в эту дверь
Пройти без низкого поклона.
6-й чтец: Стихи Виктора Баянова, обращенные к людям Земли Кузнецкой, к родной природе воспринимаешь с чувством благодарности за напоминание о том, что мир создан для добра, для любви и есть в нем все, чтобы человек был счастлив. Никогда не терял он этой веры, хотя жизнь его была совсем не легкой.
Ах, что со мною?
Ах, что со мною, что со мною?
Мой быт – не ягода с куста.
Нет-нет да за моей спиною
Шепнут: «Святая простота».
Бывает, встретят и похвалят,
И за меня поднимут тост.
Но тут же тоненько ужалят,
Мол, не поймет –
Уж больно прост.
Всему с улыбкою внимаю,
Молчанье трезвое храня,
Хоть их, быть может, понимаю
Поглубже, чем они меня.
Иду, спешу к заветным вехам.
Слова чужие бьют, как нож:
– Когда ты станешь человеком
И простоту в себе убьешь?
Я не шумлю, я не лютую.
А в думах трудное, свое –
Не как убить ее святую,
А как бы сохранить ее.
Заключительное слово учителя: Вот и
подошла к концу наша встреча с представителями
Кузбасской поэзии. Мы только прикоснулись к ней.
Но смело можем сказать, что каждый поэт может
по праву называться – поэт-гражданин. А души их
были ранимы любой бедою, ложью, злом. Волновали их
взаимоотношения человека и природы.
Почти в каждом стихотворении рядом с человеком
природа, то грозная, суровая. то ласковая,
сверкающая красотой речных перекатов, зелеными
откосами берегов или золотом осенних лесов. Они
любили землю и призывали читателей беречь ее.
Вслед за ними к этому призываю вас и я.
Звучит песня на стихи Василия Федорова, музыка Виктора Егорова «Любовь».