Цель:
- знакомство с жизнью и творчеством Тэффи;
- формирование коммуникативной компетенции учащихся;
- сотрудничество учителя и ученика.
Задачи:
- прочитать несколько рассказов Тэффи;
- высказать свое мнение по поводу прочитанного и услышанного на уроке;
- организовать творческую активность учащихся.
Форма проведения - литературный салон
Содержание.
“… Часто перечитываю ее книги. Конечно, была Тэффи большой писательницей, у которой смешное неизменно переплеталось с грустным…”
Из книги Андрея Седых
“Далекие, близкие”, Нью-Йорк,1962[1]
1. Литературный салон, в котором читают рассказы Тэффи, говорят слово о ней, звучит музыка.
Первый слайд. (Приложение 1)
Тэффи… Это сейчас имя почти не известно, а в начале 20 столетия, до революции, Тэффи была очень популярна и читателями очень любима. Знали ее только под этим именем. Сборники рассказов постоянно переиздавались, со сцены не сходили ее комедии и скетчи; журналы и газеты, где она сотрудничала, были особенно читаемы, нарасхват. Ее тогдашнюю известность можно без преувеличения назвать славой: были выпущены духи и конфеты, которые назывались – “Тэффи”
Ею заинтересовался и хотел склонить на свою сторону сам Григорий Распутин. Есть воспоминания писательницы о двух встречах с ним.
Словечки ее знали и повторяли, газетные фельетоны становились анекдотами, расхожими остротами. Хотя многие просто не знали, кто является автором этих строк, острот, словечек, вроде вот таких, с горькой иронией сказанных по случаю. Когда во время первой мировой войны возникли трудности с мясом и ели конину, кухарка в ее фельетоне ангажировала обед словами: “Барыня! Лошади поданы!” (рассказ “Быт глубокого тыла”)
Тэффи писала для массового читателя, и потому среди поклонников ее таланта были люди всех возрастов и сословий, начиная от почтово-телеграфных чиновников и аптекарских учеников до императора Николая ІІ. По воспоминаниям И.Одоевцевой, когда составлялся юбилейный сборник по случаю 300-летия царствования дома Романовых, у царя почтительно осведомились, кого из современных писателей он желал бы видеть помещенным в нем, Николай ІІ решительно ответил: “Тэффи! Только ее. Никого, кроме нее, не надо. Одну Тэффи!”[2]
Александр Куприн не случайно называл писательницу единственной, оригинальной, чудесной Тэффи, которую любили все без исключения.
И хотя во все времена юмор не считался делом серьезным, современники – Бунин, Куприн, С.Черный, Сологуб, Б.Зайцев, Мережковский – относились к Тэффи как к серьезному художнику и высоко ценили ее редкостный талант.
“Прежние писательницы приучили нас ухмыляться при виде женщины, берущейся за перо, но Аполлон сжалился и послал нам в награду Тэффи, не “женщину-писательницу”, а писателя большого, глубокого и своеобразного”. (С.Черный) [2]
Второй слайд. Тэффи – псевдоним или фамилия? (Приложение 1)
Рассказ Тэффи “Псевдоним” хорошо отвечает на этот вопрос.
Чтение рассказа “Псевдоним”.
(Рассказы Тэффи читают подготовленные учащиеся).
А под этим псевдонимом скрывалась прелестная Надежда Александровна Лохвицкая.
Кто она? Из какой семьи?
Третий слайд. Где и когда родилась? (Приложение 1)
(Рассказы о Надежде Александровне ведут подготовленные ученики).
Родилась в дворянской семье. Ее отец был известным юристом, автором многих научных трудов по своей специальности, редактором “Судебного вестника”, мать – обрусевшая француженка. Прадед – Кондратий Лохвицкий – был масон и сенатор эпохи Александра І, писал мистические стихи. От него семейная поэтическая лира перешла к старшей сестре Мирре Лохвицкой, которая стала популярной поэтессой, ее называли “русской Сафо”. Так что в доме царила культура писательского труда, вообще литература, которую в семье знали, читали, любили. Выйдя из такой атмосферы, Надежда Александровна становится впоследствии “изящнейшей жемчужиной культурного русского юмора”. Любила Пушкина, Бальмонта, зачитывалась Толстым и даже ездила к нему в Хамовники с просьбой “не убивать” князя Андрея и внести соответствующие изменения в роман, но, увидя писателя, засмущалась и отважилась лишь протянуть ему фотографию для автографа (рассказ “Мой первый Толстой”).
Среди кумиров был и Достоевский. Любимый роман “Идиот”. Отрывки из “Братьев Карамазовых” читала с юмором. Но первое напечатанное произведение Тэффи, по признанию самого автора, “было написано под влиянием Чехова”. “Принадлежу к чеховской школе”, - с гордостью признавалась Надежда Александровна. Вскоре появился и псевдоним Тэффи.
Пятый слайд. Что написано Тэффи. Как пришла к ней популярность? (Приложение 1)
Настоящая слава пришла к ней после выхода первой книги “Юмористических рассказов”, которые имели блестящий успех. В одном только 1910 году выдержано 3 издания, а затем вплоть до 1917 года книга ежегодно переиздавалась. Появившийся следом второй том “Юмористических рассказов” сделал Тэффи одним из самых читаемых писателей России.
Шестой слайд. Зинаида Шаховская говорит о Тэффи…(Приложение 1)
О чем и о ком ее рассказы?
В рассказах Тэффи представлено множество разнообразных типажей: гимназисты, мелкие служащие, журналисты и путешественники, чудаки и растяпы, взрослые и дети – одним словом, “маленький” человек со своим внутренним миром, поглощенный мелочами быта, семейными неурядицами и несуразностями жизни.
Чтение рассказа “Жизнь и воротник”.
Тэффи не выдумывает смешные истории, она открывает комическое в обыденных жизненных ситуациях.
Чтение рассказа “Шляпа”
Но, иронизируя над естественными слабостями человека, Тэффи не унижает его: в ее комедийности – горькость смеха, сострадание человеку и боль за него. Вообще слово “нелюбовь” было для нее самым неприемлемым.
Тэффи с восторгом приняла Февральскую революцию, растерялась перед революцией Октябрьской: она не могла найти своего места в этой нарождающейся новой жизни. Не могла принять кровопролитие, взаимную вражду между людьми, жестокость.
Чтение рассказа “Маникюрша”.
Тэффи уехала за границу?
Да. В 1920 году вместе с гастрольной группой она отправилась на юг, а там, поддавшись панике, села на корабль, покидавший охваченную огнем революции Россию.
“Сейчас вернуться в Петербург трудно, поезжайте пока за границу, - посоветовали мне. – К весне вернетесь на родину.
Чудесное слово – весна. Чудесное слово – родина…
Весна – воскресение жизни. Весной вернусь.
Последние часы на набережной у парохода “Великий князь Александр Михайлович”.
Суетня, хлопоты и шепот. Этот удивительный шепот, с оглядкой, исподтишка, провожавший все наши приезды и отъезды, пока мы катились вниз по карте, по огромной зеленой карте, на которой наискось было напечатано: “Российская империя”.
Да, шепчут, оглядываются. Все-то им страшно, все страшно, и не успокоиться, не опомниться до конца дней, аминь.
Дрожит пароход, бьет винтом белую пену, стелет по берегу черный дым.
И тихо-тихо отходит земля.
Не надо смотреть на нее. Надо смотреть вперед, в синий широкий свободный простор…
Но голова сама поворачивается, и широко раскрываются глаза, и смотрят, смотрят…
И все молчат. Только с нижней палубы доносится женский плач, упорный, долгий, с причитаниями.
Когда это слышала я такой плач? Да, помню. В первый год войны. Ехала вдоль улицы на извозчике седая старуха. Шляпа сбилась на затылок, обтянулись желтые щеки, беззубый черный рот открыт, кричит бесслезным плачем – “а-а-а!”. А извозчик – верно, смущен, что везет такого седока “безобразного”, - понукает, хлещет лошаденку…
Да, голубчик, не разглядел, видно, кого садишь? Теперь вези. Страшный, черный, бесслезный плач. Последний. По всей России, по всей России… Вези!..
Дрожит пароход, стелет черный дым.
Глазами, широко, до холода в них, раскрытыми, смотрю. И не отойду. Нарушила свой запрет и оглянулась. И вот, как жена Лота, застыла, остолбенела навеки и веки видеть буду, как тихо- тихо уходит от меня моя земля”. (“Воспоминания”, [2, 415-416])
Здесь же, на корабле, было написано ее знаменитое стихотворение, которое потом стало широко известно как одна из песен, исполняемая А.Вертинским:
[1, 324]…Мимо стеклышка иллюминатора
Проплывут золотые сады,
Пальмы тропиков, звезды экватора,
Голубые полярные льды –
Все равно, где бы мы ни причалили,
К островам ли сиреневых птиц,
К мысу ль радости, к скалам печали ли –
Не поднять нам усталых ресниц…
(Запись песни на стихи Тэффи в исполнении А.Вертинского).
Седьмой слайд. (Приложение 1)
В парижской гостинице Тэффи устроила первый литературный салон. Здесь же, по рассказу Дон-Аминадо, родился рассказ “Ке-фер?” Впоследствии этот рассказ Тэффи становится опознавательным знаком новой, иной жизни. Жизни вне России.
Приехал генерал-беженец в Париж, стал у обелиска на площади Согласия, внимательно поглядел вокруг, на площадь, на уходящую вверх неповторимую перспективу Елисейских полей, вздохнул, развел руками и сказал:
- Все это хорошо… Очень даже хорошо… но ке фер? Фер-то ке!
Да, все прекрасно в этом изумительном, неповторимом Париже! Но ке фер (что делать)? Что мне-то делать, как жить среди этой красоты без работы, без денег, без надежды на будущее?
Этот рассказ быстро перепечатала с парижской газеты газета “Правда” в России, с того дня пошло гулять по Москве советской вот это генеральское недоумение: “Ке-фер? Фер-то ке?..” - и кто-то шутил, что товарищи разделяются на “кеферов” и “фертоков”…” [2, 14-15]
Произведения Тэффи печатаются на страницах газет и журналов, выходят книги… Один из сборников назывался “Городок” по названию рассказа. В этом рассказе точно отражен быт и нравы российской эмиграции, что образ городка становится нарицательным.
Реальная жизнь эмигрантской колонии сурова и безжалостна, действительность – страшна, и многие герои Тэффи находят убежище в мире выдуманных иллюзий.
Чтение рассказа “Гедда Габлер”.
Эмигрантская проза Тэффи проникнута чувством сострадания к своим соотечественникам, живущим в каком-то странном, искаженном мире. Но Тэффи не судит, не обвиняет и никого не поучает. По словам Г.Адамовича, “именно в этом секрет и причина особого к ней читательского влечения. Современники и соотечественники узнают в ее книгах самих себя и сами над собой смеются”. [2, 16-17]
И вместе с ними – и над собой в том числе – смеется Тэффи. Она даже и не смеется, а отшучивается.
Одна из любимых героинь писательницы – “русская дура”, этот бессмертный, по ее собственному признанию, литературный тип. [2, 17]
Чтение рассказа “Анна Степановна”.
Как уцелевшие после кораблекрушения на необитаемом острове, эмигранты оказались одинокими в чужой стране. Умер быт – оплот прежней, привычной жизни. Остался один хаос, страх и нищета, растерянность перед будущим. И думы о том, что там, надежды вернуться в Россию…
Восьмой слайд. Вы спрашиваете, как я пишу? ” [1, 81-82] (Приложение 1)
А затем наступает новая полоса – кто-то приспособился, кто-то приладился, свыкся, и заботы о хлебе насущном сменили Ностальгия и Печаль, ставшие основным мотивом творчества Тэффи на многие годы.
Чтение рассказа “Ностальгия”.
В Париже у Тэффи была просторная квартира. “Она любила и умела принимать гостей, потчевала дорогими закусками. У нее дом был поставлен на барскую ногу, по-петербургски. В вазах всегда стояли цветы, во всех случаях жизни она держала тон светской дамы”. [2, 18]
Вот и Зинаида Шаховская вспоминает о ней как об “единственной, хорошо воспитанной и столичной” даме. …[2, 19]
Несколько суховатая и чрезвычайно умная, Тэффи не интересовалась политикой или мировыми вопросами. Ее интересовали человеческие типы, дети и животные, “но трагическую участь всего живущего” она не только понимала, но и чувствовала ее на своем собственном, прежде всего, опыте.
В годы войны с оккупантами не сотрудничала, а значит, жила в голоде и холоде. Книги не выходили, печататься негде было. Заболела. В 1943 году в нью-йоркском “Новом журнале” появился даже некролог…
Но несмотря ни на что, Тэффи жила, работала, и радовалась, если ей удавалось вызвать смех.
“Дать человеку возможность посмеяться, - считала она, - не менее важно, чем подать нищему милостыню. Или кусочек хлеба. Посмеешься – и голод не так мучает. Кто спит – тот обедает, а, по-моему, кто смеется, тот наедается досыта”. [2, 18]
Девятый слайд. (Приложение 1)
В нужде, одиночестве, снедаемая тяжелой болезнью, завершала Тэффи свой жизненный путь. Парижский миллионер С.Атран согласился выплачивать пожизненные скромные пенсии четырем престарелым писателям, в их числе была Тэффи. С его смертью прекратилась выплата. Выступать на концертах она уже не могла, книги состоятельные особы (с автографами – дороже!) не покупали.
В последние годы жизни Тэффи написала: “Анекдоты смешны, когда их рассказывают. А когда их переживают, это трагедия. И моя жизнь – это сплошной анекдот, то есть трагедия”. [2, 19]
Незадолго до смерти в Нью-Йорке вышла в свет ее последняя книга – “Земная радуга”. С грустью пишет она в рассказе “Проблеск”:
“Наши дни нехорошие, больные, злобные, а чтобы говорить о них, нужно быть или проповедником, или человеком, которого столкнули с шестого этажа, и он, в последнем ужасе, перепутав все слова, орет на лету благим матом: “Да здравствует жизнь!” [2, 19]
Опять-таки много в этом сборнике смешного, “юмористического”, “будничного”, характерного для Тэффи. Но есть и трагическое, печальное. Здесь как бы исповедуется Тэффи, раскрывает свою душу. И снова сквозь строчки проступают два лица Тэффи – “смеющееся и плачущее”.
Тэффи ушла из жизни 6 октября 1952 года и была похоронена на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
2. Творческая работа учащихся.
Создание синквейна “Тэффи”.
Слайд десятый. Алгоритм написания синквейна (Приложение 1)
3. Благодарность всем участникам урока за сотрудничество.
Литература:
- Надежда Тэффи. Черный ирис, белая сирень. – М.: Эксмо, 2006.
- Надежда Тэффи. Житье-бытье: Рассказы. Воспоминания. – М.: Политиздат, 1991.
- Тэффи. Выбор креста. Рассказы. – М.: Современник, 1991.
Музыка:
- А.Вертинский. Песня.
- И.Брамс. Интермеццо си-бемоль минор, соч.117 №2.